Школа как общественный институт — сама по себе не хороша и не плоха. Это не более чем инструмент, который можно использовать и во благо, и во вред. — Никто же не станет утверждать, что молоток плох, оттого что какой-то маньяк им голову соседу раскроил! Ведь тот, кто молоток создавал, вовсе не для того его собирался использовать.
Так вот, вопрос: для чего создавали школу и как ее собирались использовать? Вопрос не праздный и небезынтересный.
Создавали современную школу по проекту немецкого философа Фихте, который свое видение изложил в «Речах к немецкому народу» еще в 1807 году (напоминаю, что Германии как страны тогда еще не существовало, вся она представляла собой винегрет из независимых княжеств).
Фихте призвал немцев к нравственному возрождению, к воспитанию немецкого национального самосознания, а для этого предложил создать школы «для воспитания будущих поколений». В эти школы будут принимать всех, без сословных различий, и главное внимание будет обращено на воспитание разума и характера, а не на накопление знаний. В общем, то же самое игнорирование «реального мира», о котором говорилось в комментарии к этой заметке.
Тем не менее, у него всё получилось! При том, что денег в прусской казне не было. Армии, незадолго до этого разгромленной Наполеоном, не существовало. Правительство было нерешительно и бездарно. В общем, почти как у нас сейчас. 😉 Но — был народ, объединенный идеей возрождения германской нации, были люди, способные эту идею воплотить. И правительство пошло на уступки: налоговый пресс был уменьшен, сословные привилегии — ограничены, людям дали свободу думать и действовать, и они этой свободой воспользовались на все 100%.
Через 50 лет Пруссия была уже страной «большой пятерки», куда входили также такие монстры как Англия, Франция, Австрия и Россия. И естественно, что прусский опыт создания совершенной образовательной системы этими странами был перенят, правда — механически и фрагментарно.
Конец у этой истории грустный, но закономерный: мир меняется, и совершенная прежде система становится анахронизмом. То есть, она, конечно, работает, но воспроизводит всё те же особенности общества 200-летней давности. Воспроизводит ту же наивную механистическую идеологию, ту же сословную иерархию — и ту же бездарную бюрократию, которая рано или поздно сжирает любую организацию, забывшую об изменениях.
А потому — надо меняться и надо мечтать, отрываться от реальности и создавать свои видения будущего. Потому как страна, не имеющая своего видения, не имеет и своего будущего: место в будущем для неё определяют другие страны, — те, у которых такое видение есть.
